С момента вашего последнего интервью по поводу «Ремарки» прошло почти три года. Что случилось с тематикой пьес за это время?
Не заметил глобального изменения тем пьес. Разве что мозг перестал выделять отдельно пьесы, представляющие собой переписку в интернете.
Герой пережил какие-то трансформации?
Герой меняется вместе с реальностью и обществом. Тут можно провести параллель и самим ответить на вопрос: изменилось ли общество за эти три года. И если изменилось, то в какую сторону.
Нет ли у вас ощущения, что арсенал тем и проблем в сегодняшней драматургии оскудел? Не заполонила ли современный театр только социальная проблематика или, наоборот, сугубо личностная?
Нет.
Почему драматурги не пытаются выйти на какой-то более широкий уровень?
Что такое более широкий уровень? Миф? Притча?
Под более широким уровнем я имею в виду выход за пределы современных российских реалий и вообще преодоление какой-либо привязки к однозначно узнаваемым пространствам, а также попытка более «надвременного» драматургического взгляда. И да, это может быть в формате мифа или притчи, хотя необязательно.
Это как маятник. Заслуга Новой Драмы нулевых была как раз в том, что драматурги обратили внимание зрителя и театра на реальность, от Общих Человеческих и Космических тем, которыми в те времена занимались художники уровня Някрошюса. Возможно, эта заинтересованность современностью и человеком, вписанным в современность, через какое-то время опять сменится отвлеченным и обобщенным взглядом на мир. Но пока такой четкой тенденции, на мой взгляд, не прослеживается. «Взгляд из Космоса» вообще более характерен для времени революции, когда парадигмы меняются каждый день и ты не успеваешь их осмыслять.
Вы ощущаете, как меняется язык драматургии?
Горизонтализация общества разглаживает язык, делает его более общим, нарастание иерархичности же наоборот заставляет расцветать язык, как жаркий климат тропиков цветы в джунглях. Раньше ещё было разделение на язык, грубо говоря, технарей и обитателей высокотехнологичных сред и язык менее интегрированных, но с развитием интерфейса, который одинаково удобен и «ботаникам» и прочим, мы теряем даже эти языковые маркеры.
Современные драматурги умеют схватывать изменения языка?
Даже если драматург-профессионал не заметит изменения языка, всегда найдётся драматург, который плоть от плоти представитель этой языковой среды.
А влиять на язык драматург может?
Не совсем тот жанр. Авангардная поэзия может, может влиять великая литература. Но драматургия идёт позади события, описывая его. В том числе позади языкового события.
Вы говорили, что пьесы, которые приходят на «Ремарку», более «классические», в них меньше эксперимента с формой, зато они качественно сделаны, в них видится больший авторский опыт. По-прежнему ли можно назвать это отличительной чертой «Ремарки» от других конкурсов, той же «Любимовки»?
Не могу отличить в этом смысле Ремарку от других конкурсов, но от «Любимовки» действительно отличить могу.
«Ремарка» — прикладной конкурс. Одна из главных его задач — принести пьесу в театр. Задача по-прежнему выполняется? Как обстоит дело, например, с пьесами с последней «Ремарки»?
Были поставлены почти все.
Как, на ваш взгляд, отражается в драматургии сегодня все большая открытость театра для непосредственно зрительского участия? Проявляются ли как-то эти черты новой драматургии в пьесах «Ремарки»?
Пока это не очень заметно, но, как мы уже сказали, «Ремарка» — это конкурс, рассчитанный на результат, а не на процесс. Результативные пьесы — это те, в которых понятно их устройство, потому что уже видели такие и можем их сравнить.
В прошлом интервью вы говорили, что время бурных дискуссий по поводу «острых» пьес скорее закончилось. Как вы считаете, возможно ли в ближайшем будущем возобновление полемики вокруг новых пьес?
Так же, как и вокруг острой литературы, как мне кажется. Но мне интересно было бы увидеть пьесу, которая снова сможет «всколыхнуть».
Существует ли, на ваш взгляд, в современной драматургии и вообще в современном искусстве такой аспект, как талант?
В чем состоит «талантливость» пьесы?
Для меня — в невозможности точно понять, определить и сказать, «как это было написано». Когда я не могу провести прямую между автором и пьесой, и мне начинает казаться, что в этом процессе участвовал кто-то ещё, или что-то третье.
Беседовала Лифиренко Анна