Родион Прилепин — поэт, пластический актер и драматург. Его первая пьеса «Шелковые ленты» вошла в финал «Ремарки 2022», а читка второй пьесы состоялась в театре «Doc». Ремарка поговорила с Родионом об остросоциальных темах, горизонтальном театре и поэтическом языке его пьес.
Р. Твоя пьеса «Шелковые ленты», которая вошла в финал «Ремарки 2022», это твоя первая пьеса. Почему ты захотел поговорить именно на остросоциальную тему?
Р. П. Я был очень вовлечён в то, что происходит вокруг: протесты, аресты людей. И хотелось найти за счет художественного произведения ответы для себя: как действовать в этой ситуации? Я обратился к тексту, как к оракулу, который рассказывает, как действуют персонажи, что может получиться в итоге. Это такое наглядное разрешение своих внутренних вопросов.
Р. А почему именно драматургия?
Р.П. До этого я писал только стихи или небольшие рассказы, но меня всегда тянуло к большой форме. Я пришел на интенсив по драматургии к Наталье Зайцевой, во время выполнения каких-то заданий сразу начал собирать материал для пьесы и писать ее. Для этой темы нужна была именно большая форма.
Р. И что ты для себя открыл, какие выводы сделал, когда вместе с героями пришел к финалу пьесы?
Р.П. Герой в пьесе уходит от реальности, уходит в саморефлексию и свой внутренний мир. В итоге пьеса заканчивается смертью главного героя, но финал остается открытым. То есть герой решил не осознавать всего, что происходит, выключается из жизни и погибает из-за этого. А героиня же, наоборот, включается в жизнь, принимает решение сделать что-то новое. И мы не знаем, что с ней будет потом, но, тем не менее, у нее остается шанс. И через эту история, я выбрал для себя быть включенным в эту реальность, не переставать что-то делать насколько это возможно.
Р. Вторая твоя пьеса «Цветы в снегу/ как ты?» — это документальная пьеса, но звучит она очень поэтично. У героев пьесы реально был такой язык?
Р.П. Да, эта пьеса полностью состоит из переписки двоих людей, но включает в себя две художественный главы. Это главы по мотивам переписки: «неотправленное письмо героя» и «неотправленное сообщение героини». А поэтичный язык пьесы связан с тем, что эта переписка молодых людей. Они общаются на фоне травматичных событий, но общаются с симпатией друг к другу. И здесь срабатывает желание понравиться, срабатывает то, что мы подстраиваемся под людей, с которыми ведем диалог. Вообще, у меня стиль переписки и общения так или иначе поэтизированный, поэтому это перенеслось в пьесу, так как один из героев я.
Р. Ты работаешь в цирке, ты пластический актер, поэт, а сейчас еще и драматург. В какой сфере у тебя больше амбиций?
Р.П. В цирке за пять лет я добился всего, чего мог добиться. И перестал получать от цирка то, что я хотел получать — свободу передвижения и географическую не привязанность. Сейчас это уже невозможно. Все остальное я не разделяю. Мне тяжело было в начале как-то заявлять о себе, продвигаться, был такой эффект самозванца. А потом я понял, что все мы здесь находимся на птичьих правах, и начал заниматься всем, чем я хочу заниматься. Я бы вообще сказал, что я перформер.
Р. Читку своей второй пьесы ты поставил сам. Не было страшно браться за режиссуру?
Р.П. Мне очень помогли актеры, в какой-то момент я понял, что они «порежиссеристее» меня, и могут задать правильное направление. А мне идея горизонтального театра и горизонтального взаимодействия вообще очень близка. Я не подхожу изначально к творческому процесс с какой-то жесткой формой или идеей. Форма и идея могут меняться в процессе, иначе из него пропадает какая-то жизнь.